Еще здесь есть такая особенность, что если первый снег ранний, то и зима будет ранней, потому что долина, покрытая снегом и закрытая со всех сторон горами, начинает работать как холодильник. Снег на солнце тает быстро, а тот, что оказался в тени, продержится дольше. Холод в резко континентальном климате пронизывает до костей. Поэтому в такой долине иногда себя чувствуешь, как в ледяном погребе. Так что хоть и Азия, а снег и мороз здесь – стихийное бедствие.

Вечером на пару часов я отправился домой – хоть немножко окунуться в семью и выгулять барбоса. Уже когда я собрался уходить, Лот опять встал грудью у двери: «Ты куда дел ружье?»

– Нюхай, шпион, мы же с тобой погуляли! А мне, между прочим, на работу! – Я дал Лоту произвести полный таможенный досмотр. Он меня тщательно обнюхал и осмотрел со всех сторон. Ничего подозрительного не обнаружив, он недоверчиво сдал позиции, при этом успев стрельнуть своими карими брызгами: «Подозреваю, ты меня сегодня опять надул?!»

Через час я уже был опять в зоопарке.

Немножко поболтал со сторожами, потом с ними же попил чаю. Вообще-то, чай здесь не то чтобы пьют. Чай это уже еда. Когда вас приглашают на чай, по-таджикски это произносится так: «Чой мехурем?» – что дословно значит: «Чай покушаем?» Конечно, вы можете услышать и «чой менушем», но это значит, что перед вами образованный человек, который вам чай предлагает пить. Но это совершенно не соответствует действительности, так как к чаю обязательно предлагаются лепешки и всегда немереное количество сладостей – изюм, сушеные инжир, хурма, дыня, курага, мед, орехи, разные сорта халвы, пахлава, нуга и обязательно печак. Печак – это такие небольшие подушечки из муки, сваренной с сахарной пудрой. И тут уж – держись, сладкоежка! Так что из-за чайного стола неподготовленный заранее гость выползает с трудом.

Пожелав сторожам доброй ночи, я нырнул в подсобку аквариума, и на этот раз тело даже не пришлось уговаривать – так быстро оно опрокинулось в глубокий сон.

В четыре часа утра несколько глотков горячего чая наполнили меня теплом. Но не время расслабляться! Надо разобраться с вампиром. Сегодня он непременно появится.

От тишины звенит в ушах. Я решил проверить берег длинного озера, тот, что со стороны забора. Перемахнув через невысокое ограждение, начал осмотр. Еще накануне я обнаружил совсем небольшой лаз, который стал хорошо заметен только на снегу. Лаз был настолько узкий, что там могла пролезть разве что очень стройненькая лисичка. На арматуре, торчавшей из бетона, я обнаружил клочок рыжеватой шерсти. Вот и решил проверить: нет ли там, на свежем снегу, следов?

Следов не было. Я обрадовался тому, что если сегодня хищник и появится, то все равно я здесь уже первый, и трусцой убежал в аквариум – устроиться на заранее приготовленном месте. Просидел я совсем недолго, как вдруг в дыре промелькнула какая-то тень. Я начал вглядываться, но больше ничего не увидел. Тогда я опять к забору. Никаких следов нет! Кроме моих.

Показалось.

Я вернулся назад и опять уютно устроился в своем гнезде, плотно закутавшись одеялом.

Тишина.

И в этой тишине меня начали терзать сомнения, и я решил проверить центральное озеро со стороны главного входа. Кроме моих были еще только следы сторожей. Пять утра. Неужели и сегодня не придет?

Раздосадованный, я занес ружье в лечебницу и, захватив печак и печенье, отправился к сторожам на утренний чай. Когда уже подошел к сторожке, возле самых ворот хоздвора, меня как током шарахнуло! На хоздворе из-под ворот по нехоженому снегу тянулась тонкая струйка следов! Следы явно лисьи. Я помчался за двустволкой и потом сразу пошел по следам. Они привели на круглое озеро. Сжимая замерзшими пальцами ружье, я замер и внимательно осмотрел все вокруг. На озере полоска следов вела прямо к мускусной утке, которая лежала на боку с неестественно вытянутой шеей. Я подошел к ней – шея аккуратно вскрыта, кровь капельками стекала на снег, но утке я уже ничем помочь не мог. От утки следы вели уже в другую сторону – к центральным воротам. Я помчался туда. За воротами они, обогнув зоопарк, убегали к речке. Там следы начали петлять. Разъяренный, я метался во все стороны, но лиса как сквозь землю провалилась. Я бегал вдоль речки, и мне казалось, что на меня отовсюду смотрит хитрая рожа и я даже чувствую ее запах.

Осмотр следов показал, что лиса действительно подходила к дырке в заборе и даже двумя лапами залезала внутрь. И это был не мираж! Я ее действительно видел! Но там ее отпугнул запах моих свежих следов, и она просто сделала обходной маневр, явилась в зоопарк с другой стороны. Не побоялась прошмыгнуть мимо сторожей и сделала это, как раз когда я заносил ружье!

Ну зараза! Шапку я из тебя теперь точно сделаю!

На этот раз на пятиминутке даже Галина Ивановна слушала мой доклад, затаив дыхание. Может, потому, что мускусные утки в зоопарках имеют скорее нарицательную ценность, чем экспозиционную, а может, всех уже начинала захватывать полная драматизма охота.

Выбраться на ночное дежурство удалось только на третий день. Все эти дни прошли в напряженном ожидании. Лиса не появлялась. Ну думаю, пора-пора.

В следующую ночь я решил сам стать лисой. Раз ты такая хитрая, то и я что-нибудь придумаю. С утра пораньше, часа в три, я хорошо побегал от ворот до ворот и как следует наследил. Специально! А озеро возле аквариума осталось окутанным тишиной и покоем.

Озеро почти все стянуло льдом, хорошо присыпано снегом, и только посередине оставалась большая полынья.

Все птицы на виду – либо в воде, либо вокруг полыньи. У меня возникло такое ощущение, что воду они «греют» по очереди. То есть полынья никогда не пустует, даже ночью. Утки, которые отработали свое дежурство, выбираются на лед и загоняют других уток в воду. Чтоб не сачковали. Так вода даже и не успевает прихватиться льдом. А холода и легкие морозы большинство уток и даже лебеди переносят легко, лишь бы хватало еды.

В холодной лечебнице выспаться не удалось. А когда я устроился на своей точке, в тулупе да под одеялом, меня разморило. Тело требовало хоть кусочка непродолжительного сна. Сколько мог, я с ним боролся. Но он победил.

Когда я очнулся, стрелки показывали около пяти. Утки копошились возле полыньи, и все вокруг было подозрительно спокойно. Первым желанием было вскочить и бежать по всем озерам, но тут же взял себя в руки. Ну думаю, не-е-е-ет, сегодня ты меня не проведешь! Буду сидеть до упора.

От напряжения кусты, сливаясь со снегом в какое-то серое месиво, начинают «плыть», а потом и шевелиться. А может, это опять начинаю «плыть» я. И вдруг среди этого хаоса я четко увидел лисью морду, появившуюся уже из-за дерева возле забора. Морда появилась совершенно бесшумно, как призрак, и так же тихо исчезла. Я прозевал, как она прошмыгнула через дыру в заборе! Минуту я просто не дышал, а ствол ружья между тем беззвучно лег в оконный проем.

Кусты больше не шевелились!

Лиса неожиданно появилась в другом месте, немножко поодаль, и как-то уж очень неторопливо и спокойно потрусила в сторону уток. Я нажал на курок.

…

Тишина?!!!

Пока я сообразил, что ружье не снято с предохранителя, – лиса исчезла! Почти месяц этого противостояния я столько раз репетировал, что сегодня забыл снять предохранитель! Хоть про патроны не забыл!

Через несколько минут, показавшихся вечностью, лиса появилась из-под заснеженных кустов уже на самом краю озера. Несколько секунд я упустил, пытаясь разглядеть, действительно ли это лиса, а не утка. Не хватало мне моей любимой главной птичнице уток настрелять!

До уток лисе оставалось метра три.

Так до сих пор не пойму – то ли я первый выстрелил, то ли она первая сделала рывок в сторону уток. Из ствола вылетел сноп огня, и несколько секунд я ничего не видел и только слышал кряканье. Загнав в ствол еще один патрон, я выбежал на улицу. Вокруг полыньи суетились утки. А где же лиса? Неужели промазал? Или ранил?

Если ранил, она непременно попытается уйти, на этот раз тем же путем, что и пришла, другого просто нет, промелькнуло в голове, и я перекрыл ей путь к отступлению, заняв очень выгодную позицию как раз возле отверстия в заборе.